Анна:
Здорово живёте! Скажите, пожалуйста, почему Вы решили стать именно артистом, как полюбили заниматься пением? Вам это передалось по наследству от казаков?

Максим:
Слава Богу! Еще с детства я полюбил музыку. Слушал многих исполнителей и пытался им подражать. Мне это сразу очень понравилось и сразу начало неплохо получаться. Не знаю, с чем это связано. Видимо с тем, что у меня в роду донские казаки по маминой линии. Восхождение же в творческую деятельность началось у меня с юношества. До 9 класса я музыкой не занимался в принципе, потому что не очень-то и хотелось — ведь эти юношеские года всё-таки связаны с весельем, какими-то небольшими переходами во взрослую жизнь. Музыкального наставника в детстве у меня не было, поэтому и рвения к музыке тоже особо не наблюдалось. В дальнейшем поступил в строительный колледж, отучился на сварщика и понял, что музыка всё-таки часть меня, и в 18 лет поступил во второй колледж — музыкальный, на отделение хорового пения. Когда я туда поступил, я, честно говоря, сразу не понял, что я поступил туда на хоровое народное пение, потому что я ожидал нечто другого — больше эстрадного вокала. Я даже планировал переводиться, но что-то меня остановило, и я остался. И вот как раз сейчас я понимаю, что это «что-то» — любовь к народной песне.

Почему я полюбил казачью песню? Потому что казачья песня — это мужская песня. Единственная отрасль фольклора, которая относится именно к мужскому пению. Потому что женщины здесь поют, как мужчины. Когда мужчины уходили на войну, женщины пытались копировать мужчин и петь по-мужски, поэтому женская традиция у казаков отличается тем, что для неё характерно мужское пение. Остальные же все южнорусские традиции: Белгород, Воронеж, Курск, Брянск — это типичные женские традиции, где мужчины копируют женщин. Поэтому полюбил мужскую такую традицию, казачью.

К слову, от двоюродной бабушки все в роду были казаками и что у меня выход с Волгограда, что, получается, прадед, фамилия казачья, Донская — Покусаевы. Был такой — Николай Покусаев — мой прадед, который был, так как Астрахань граничит с Волгоградом, в Волгоградской, бывшей Астраханской губернии. Можно сказать, города лежат друг на друге, разница всего лишь в 300-350 км. Поэтому дед переехал в Астраханскую область, в село и начал рыбачить уже в мирное время, и так укоренились мы в Астрахани.

Далее, после того, как я окончил колледж, я сразу пошёл работать в Государственный Астраханский Ансамбль, в котором проработал 3 года. Мы пели и казачий репертуар, и много чего остального. Уже в более зрелые годы жизни я начал понимать истинную подлинность казаков не только в песне, но и в жизни, какими они были вольными. Что жизнью казака была защита родины, умереть за неё, за царя и защищать веру в Бога, то есть, свою истинную православную веру. Далее приехал в Москву, поступил в институт культуры и искусств, параллельно начал работать с Владимиром Скунцевым в его фольклорном ансамбле «Казачий круг». Я проработал 2 года, потом начал работать в фолк группе «Партизан FM». Мы пели казачьи песни, а вот сейчас три года работаю в Московском Казачьем Хоре, то есть до нынешнего момента моя жизнь складывалась тем, что я работал в казачьих коллективах. И уже сутью для меня стало донесение до современного слушателя той роли казачества, которую оно само по себе имеет, той лихой роли казачества в России.

В 2017 году я окончил магистратуру, по направлению «Социально-культурная деятельность», написав магистерскую диссертацию о культурно-просветительской деятельности казачьих хоровых коллективов в России.

Анна:
Помните ли вы свое первое выступление, каким оно было, довольны ли вы были собой на нем?

Максим:
Да, первое выступление я своё помню. Оно было очень спонтанное — тогда я был ещё на первом курсе музыкального колледжа, разумеется. А так первые выступления были в детстве, но они не особо запоминались, потому что… это было детство, и выступления были перед небольшим кругом людей.

Так вот, первое профессиональное выступление было в ТЮЗе, в Астрахани, и оно было спонтанным. Там какой-то коллектив сорвался, и наш руководитель курса сказал, что у нас есть пара номеров, и мы должно срочно их показать. Это просто было что-то, я до сих пор помню те эмоции, потому что я очень сильно боялся, и боялись все. Мы неопытные, на сцене друг на друга смотрели, полный зал зрителей, и мы очень сильно переживали, позабывали все слова. Это было очень волнительно, я помню эти эмоции, которые были после выступления. Адреналин просто зашкаливал! Но это даёт толчок к работе. Есть такая болезнь, вернее, псевдоболезнь, называется — боязнь сцены. Когда человек выходит и сразу забывает слова и начинает теряться. Вот именно эта болезнь у меня очень долго проходила. Но, конечно, чем больше работаешь на сцене, тем больше получаешь опыта, и боязнь проходит.

Сейчас уже на сцене я десять лет и могу сказать, что есть определённый опыт, по которому ты выступаешь как именно артист, отдавая полноценные эмоции зрителю, и забирая обратную связь. А тогда это было очень волнительно. Мы тогда пели казачью песню, не вспомню какую, но что-то элементарное в духе «Во саду дерево цветёт».

Анна:
Очень интересно! Скажите, а что вам более всего нравится в вашей профессии?

Максим:
В моей профессии мне нравится после каждого концерта смотреть на улыбки на лицах людей. Мне нравится смотреть, как люди благодарят, узнавая о нашей культуре что-то новое. Многие люди подходят и говорят, что только на концерте узнали, что есть казаки, что есть казачья песнь и что есть глубокий духовный смысл в ней. В этой профессии мне нравится доносить людям информацию, где ты являешься своего рода учителем, и ты несёшь великую мысль возрождения казачества и народной традиционной культуры – и это очень важно. Что ещё могу сказать? Очень важно в жизни быть учителем, я считаю, и быть учителем именно такого плана, нести культурные основы в массы, так как их очень сильно не хватает в нашем современном мире. В мире угнетённом, в мире, который, к сожалению, идёт в противоположную сторону любви, нести как раз любовь, нести творчество, нести казачью культуру в массы и для меня это очень важно и самое главное в этой профессии.

Анна:
Скажите, часто казаков (или лиц, причисляющих себя к ним) из всевозможных казачьих обществ называют ряженными, можно ли так назвать и некоторые казачьи коллективы?

И как в таком случае современному слушателю, желающему приобщиться к казачьей культуре, не затеряться в море создаваемых повсеместно казачьих вокальных и танцевальных коллективах, по каким признакам можно понять, что ансамбль транслирует настоящею казачью культуру?

Максим:
Вопрос на самом деле очень интересен и щепетилен, и отчасти имеет политизированный характер, но попробую ответить без политики. Наше государство всячески поддерживает казачество и старается его возродить, но возрождать не из кого, казаков нет. И из 100% людей, заявляющих, что они казаки, 99% из них это, к сожалению, не казаки. Вот, мы стали забывать, кто такие казаки. Как сказал мой хороший знакомый, всем известный вокалист и артист Юрий Щербаков: «казаки остались только в песнях». На это, кстати, у него есть статья, где он даёт чётко понять, почему, как и что. Читать эту статью >

Лично я могу сказать, что казаки — это не певцы, не артисты. Казаки это — народ, который был воинами. Казаки — это народ, который рождался, чтобы умереть ради своей родины. Если мы знаем и читали историю казаков, то мы знаем, что казаку было стыдно умереть собственной смертью. Казак всю жизнь воевал и голову свою оставлял на поле войны. Вся жизнь казака заключалась в войне. Поэтому, если говорить о нынешних современных коллективах, говорить, что есть из них казаки и не казаки, то у каждого будет своё мнение. У меня лично мнение такое: себя как таковым, казаком я не считаю, несмотря на то, что у меня есть какие-то родственные связи, потому что казак он рождался, и казак должен был идти на войну. Военные действия есть у нас сейчас в стране и ну может быть немножко за её пределами, не будем называть где. Вот если казак действительно казак, он отстаивает интересы России и идёт воевать за Россию. За царя, за веру Православную. Поэтому все люди, которые заявляют, что мы казаки и при этом остаются стоять на сцене — это не казаки. К сожалению, мы видим, что это так. Те люди, которые кричат с трибун, имея на плечах звания и так далее, в лучшем случае пришли из других военизированных структур, но никак не являются казаками в исконном значении.

Когда меня спрашивают, артист ты или казак, я чётко говорю людям, что я, к своему сожалению, не казак. Я человек, который несёт казачью культуру, я носитель традиционной культуры, потому что не только по родословной я имею казачьи корни, я ещё знаю традицию, потому что я изучал её на профессиональном уровне много-много лет. Ни один, скажем так, уже десяток. Вот, поэтому я несу традицию. Я — человек, не только обладающий вокальными навыками и какими-то знаниями, я человек с двумя высшими образованиями в области культуры, который может донести людям о традициях казаков, о народности, об этносе казаков, исполняющий вокальную и танцевальную культуру, но к казакам это всё отношения не имеет. Казаки — это воины. Это первое. К казакам даже не относилось: быть певцом, хореографом-танцовщиком и так далее. Казаки — это войны. Рождался, и вся твоя жизнь сводилась к тому, чтобы ты учился воевать, и ты воевал и учил воевать других. А всё остальное, к чему это пришло сейчас — это всего лишь трансформация, которая не имеет отношения к казакам. Мы живём, как говорят многие, в мирное время, поэтому в мирное время казаки занимались и бытовыми делами. Но к мужикам себя казаки не причисляли. Причисление к мужикам для казаков было оскорбительным, за это могли даже и зарубить. Казак — не мужик. Казак — воин. Поэтому если казак не принимает воинских обязанностей, он не казак. Это моё субъективное мнение, и оно имеет право на существование. Я ещё раз повторю, об этом очень много говорит Юрий Щербаков.

Есть и казачьи коллективы, например «Станица». Есть ещё «Бузулук», есть ещё «Хопер». Сейчас, чтобы не вспоминать, есть ещё «Терек», есть коллективы, которые достоверно поют традиционную культуру, достоверно, в том виде, в котором она нужна. Многие ведь артисты её даже испоганивают. Вот, Московский Казачий Хор в своих концертах даёт и традиционную музыку, и музыку уже на современный лад. Это имеет особый смысл. Смысл — донести казачью культуру сквозь века сейчас. Донести её современному слушателю в современной аранжировке с добавлением инструментов. Но мы всегда говорим, что это не есть традиция, это есть трансформация песни. Фольклор живёт и развивается в нынешнее время, и даже через 100 лет нынешние песни будут называть фольклором. Даже уже видоизменённым. Поэтому фольклор жив сейчас, и мы его творцы. Но мы также поём и песни, которые исполнялись и 100, и 200 лет назад, а капелла. Для чего? Показать, какая культура была 100-200 лет назад.

Анна:
Для чего, по-Вашему, существуют тогда остальные казачьи коллективы, по которым казачий фольклор учить не стоит, они тоже выполняют другие важные миссии или просто зарабатывают деньги на незнании публики?

Максим:
По моему мнению, есть разные коллективы. Есть коллективы, которые зарабатывают деньги. Есть коллективы, которые и зарабатывают, и доносят культуру, традицию. Вокальную, хореографическую, возможно, бытовую традицию разносят в виде различных обрядов: Прощания на войну, свадьбы и всего остального — их масса. Есть коллективы, которые только несут культуру. Например, «Казачий круг» Владимира Скунцева. Они очень редко работают за деньги и действительно доносят в 90% именно фольклор, который очень качественный. Ребята с Волгограда, очень много других коллективов с Ростова. Очень много коллективов в Астрахани. Вот есть коллектив, который очень серьёзно занимается фольклором, «Веретено», где руководитель — Тарнавчик Светлана. Потрясающий коллектив. Действительно, ребята работают на других профессиях и просто несут культуру, занимаясь в студии казачьего фольклора.

Я говорить ни за кого не буду, есть разные коллективы, но, к сожалению, тенденция пошла такая, что казаки пошли как какой-то фетиш, как какая-то мода. Надо приглашать казаков на свадьбы, мероприятия и всё остальное. Это пошла именно мода, и поэтому создаётся очень много различных коллективов, и были бы эти коллективы хорошие — другой вопрос. Наоборот, коллективов создаётся всё больше, а качество у них всё падает и падает. За прошедший год в Москве прибавилось, чуть ли не десять коллективов. Мы же следим за ними, за их творчеством, своего рода это и мои конкуренты и поэтому мне интересно, что это за коллективы, и что они несут. Поэтому тут сложно за кого-то ответить, могу лишь ответить за себя. За кого-то отвечать не имеет просто смысла. Люди зарабатывают деньги? Да.

То есть я могу сказать за себя, что я бы с удовольствием занимался культурно-просветительской деятельностью. Именно таким — поднятием патриотизма. Я бы вкладывал всё своё свободное время, но, к сожалению, тогда я не смогу тогда жить. Это правда. Я человек, который приехал с региона. Во-первых, я человек, у которого нет постоянного места жительства, который снимает квартиру, а это стоит немалых денег. Во-вторых, нужно кушать, а если вдруг семейные обстоятельства какие-то, помогать родителям, как-то вообще стараться жить. Если мы, люди культуры, к своему сожалению, не получаем больших дотаций в культуру со стороны правительства, не получаем заработки и можем быть разве что руководителями в детских кружках, зарабатывая 10-20 тысяч, а квартира стоит 30 тысяч, то как жить? Ну, все мы люди, работающие в культуре, мы культурные, но не в том понимании, что мы «культурные». А в том, что мы имеем культурное образование. Мы знаем в культуре больше, чем многие, и мы очень радеем за нашу культуру, хотим её поднимать, но, не работая параллельно на разных мероприятиях, мы просто не сможем жить. Мы просто уедем к себе домой и будем работать только с детьми, зарабатывая 10-12 тысяч. Все же хотят жить, заработать на свой угол, все же хотят кушать, в конце концов, все же хотят растить, воспитывать детей – это надо сейчас. Какие цены на различные образовательные кружки сейчас, да и на всё остальное. Хочется просто жить. Поэтому приходится и работать на таких мероприятиях — ну что поделать? Но и на этих мероприятиях мы стараемся доносить традиционную культуру.

Анна:
Вы постоянно гастролируете с хором по России и зарубежью, скажите, были ли у вас какие-то интересные случаи, знакомства с интересными людьми, новые открытия? И как зрители в России и зарубежье воспринимают казачьи песни?

Максим:
Скажу сразу, что публика всегда делится на 2 типа: люди, которые не знают культуру и люди, которые знают. В большинстве случаев, при гастролях по России, публика у нас, к сожалению, такая, что молодёжь не особо интересуется традиционной казачьей культурой, поэтому в основном это бабушки, взрослые женщины и мужчины. Ты видишь необычайную радость, слезы от радости, восторг от того, что мы, молодые артисты, поём песни, сохраняем традицию, и им это на сердце бальзам. Что касается концертов за рубежом — ты видишь глаза восторга от того, что они увидели что-то новое, что-то необычное, что-то непонятное. Недавно, например, в Кувейт ездили (в 2017 году), и смело могу сказать, что люди другой цивилизации просто шокированы. Потому что казачье творчество — оно очень яркое, согласитесь? Отличаясь от других традиций воинственностью, оно очень красивое, очень музыкальное, хорошо воспринимается на слух и все его воспринимают, даже не понимая слов через энергетику. Поэтому разные есть эмоции, знакомство происходит постоянно с людьми, их уже не счесть, потому что концертов очень много. Случаи? Какие обычно случаи… никаких необычных случаев не бывает, не случается. Различные трудности случаются с перевозкой музыкального оборудования. А так, могу отметить в любой стране, куда мы приезжаем, нас успешно и прекрасно принимают, всегда всё происходит на высшем уровне. Любят Россию, уважают Россию за границей, то, что она показывает последний десяток лет. Вот поэтому такие эмоции о концертах, они всегда положительные.

Что для себя открыл нового? Наверное, не только теоретические знания о других странах, а уже и практические. Соприкоснувшись с традициями, ты понимаешь, что есть другие люди, у них другой нрав, другая культура и это имеет место быть — это понимание. Не просто гастролируя по Украине, Казахстану и бывшим ССР, а уже непосредственно за океаном, ты понимаешь, что тут совершенно другие люди, и им свойственно не принимать твою культуру и они имеют на это право. Также, как и ты имеешь право не принимать их культуру, но уважать обязан. И это очень важно. Это даёт дополнительные эмоции, когда соприкасаешься не в теории, а в практике. Такие эмоции в целом!

Анна:
Помимо казачьего хора вы также поёте на клиросе в храме, скажите, вашу веру передали вам родители, или вы пришли к ней самостоятельно, и сыграло ли в этом роль, ставшее сейчас бравадой, выражение «казак без веры не казак». Что для вас значит это несколько пафосное выражение?

Максим:
По поводу моей веры? Да, на клиросе пою. Не так часто, как хотелось бы, ввиду своей занятости. А пришёл я к вере не скажу, что сам. Мама православная. В детстве, совсем в детстве соседка, рассказывала мне о Боге, и подарила детскую Библию. Оттуда и начались мои первые шаги к Богу. В дальнейшем пришло всё в запустение. И только после 18 лет начал периодически ходить в церковь и, в связи сродства профессий, начал там петь. Вот так вот всё пошло у меня потихонечку. Но, могу сказать по поводу этой фразы: «Казак без веры — не казак»: те люди, которые часто произносят её, совершенно никакого отношения к вере не имеют, к своему великому сожалению, кроме того, что они говорят эти фразы и носят на теле крест, но внутри всё пусто. Вот, понятие «православный» и понятие «христианин» очень далёкие понятия друг от друга. Как бы странно не казалось. Очень часто на всяких казачьих сборищах, кругах, фестивалях видишь, как утром молебен, все стоят, за веру, за царя, «слава Богу, что мы казаки!», и всё остальное, а вечером видишь, как они в умат уже пьяные, просто уже отвратно себя ведут — там, после этого фестиваля, ты видишь их другое лицо. Но это не осуждение, это то, что я вижу. И это очень печально. А завтра ты пойдёшь, снимешь всю казачью одежду, которую надеваешь раз в год на этот фестиваль и идёшь заниматься другой какой-то своей повседневной работой с больной от пьянства головой. Воспитывать себя ты должен сам, казак! А если ты не казак, то ты в любом случае православный и всё это делается поэтапно, всё это делается только самостоятельно, устанавливаются личностные отношения с Богом, всё это не громогласно, всё это без громких фраз, «казак без веры — не казак» и всего остального. Сейчас, к сожалению, это обрело именно пафосный тезис, именно пафосное выражение. А вера это что-то такое индивидуальное для каждого человека и каждой семьи.

Анна:
Совсем недавно, в январе весь православный мир, живущий по старому стилю, праздновал святки, первые 12 святых дней после Рождества Христова, скажите, что значит для вас эти праздники, как вы их отмечаете? удается ли встретить их дома, в кругу самых близких, или наоборот вы с хором несёте этот праздник людям разъезжая и выступая?

Максим:
Начиная с 2008 года все праздники, я встречаю не дома, потому что это моя профессия. Профессия заключается в том, чтобы дарить приятные эмоции, дарить культуру людям. На то эта профессия и называется — артист. И в том числе и в праздники церковного календаря. И Рождество, и Крещение. Я пел сначала Литургию, потом поехали на работу. До 2-4 ночи мы выступали. Даже в Казахстане выступали, поехали на следующий день туда, праздновать Крещение там. Что эти праздники значат для меня? Торжество Торжеств. Рождество — это один из главных праздников. Рождество, Крещение. Пасха. Также множество двунадесятых праздников. Обычно встречаем мы их, разумеется, в храме. На Рождество я пел в храме, ночную Литургию. А потом уже идём на работу, дарим праздник людям. На любых мероприятиях мы поём Рождественские, если это Рождество, Крещенские, Тропарь и другие песнопения, связанные с Церковным календарём. Это входит в обязательную программу Московского Казачьего Хора. Также, Московский Казачий Хор поёт песнопения Богородичные, «Отче наш» и многие другие церковные произведения.

Анна:
Приходилось ли вам колядовать во время выступлений, празднований в храме или, может даже в остальной жизни? Как вы относитесь к колядованию, ведь вроде бы все посвящено православному празднику, но вместе с тем прослеживается и ряженье, и какие-то отголоски языческих гуляний, или на ваш взгляд это всё происходит в лоне православия и принимается Богом?

Максим:
Колядовать мне приходилось раньше в виде спектаклей, в виде каких-то представлений для детей. Не могу сказать, что сейчас эта форма Колядок, связанная с язычеством, остаётся. Я могу сказать, что сейчас это остаётся как своего рода торжество, которое приурочено ко всем Новогодним праздникам, имеющее как бы предрасположение к детям. Чтобы их развеселить, принести радость, какой-то свет и сейчас колядуют только в связи с праздниками, с Рождеством, Крещением, прославляют Христа в колядках, поэтому я не вижу, например, лично я, ничего здесь криминального и не вижу в этом никаких разночтений. Сейчас это обрело другую форму, форму празднования Христа. Поэтому и не какую под себя основу ряженья, языческих гуляний, как мне кажется, отношения к этому не несёт. Мне кажется, если бы изначально Православие это не воспринимало, то оно бы относилось к этому как-то категорически. Православие воспринимает, принимает, то есть это не несёт это никакой мистификации, это же радость — славить Бога! Одно название от колядок осталось, да и всё.

Анна:
Скажите, есть ли у Вас творческие мечты и планы на будущее?

Максим:
Есть такая поговорка: «хочешь рассмешить Господа — расскажи ему о своих планах». Планы большие, планы Наполеоновские (смеётся), а как оно уже будет, увидим по мере работы и по мере возможностей. Хочется не просто заниматься творческой деятельностью, хочется занимать какой-либо пост в культуре, чтобы хоть как-то направить культуру в то русло, какое, по моему мнению, должно быть. Что ещё могу сказать? Большим артистом, честно говоря, я себя не вижу. С одной стороны, хотелось бы блистать на сцене, а с другой — нужно понимать роль, хочется как-то помочь России в этом плане, раз уж я получил образование и хочется не просто заниматься «развлекаловкой», а именно нести какой-то свой крест в культурно-просветительской деятельности. Конкретно ничего говорить не буду, ибо «меньше говоришь — больше делаешь» и я придерживаюсь этого. А мечты и планы, конечно же, они имеются. Пока они связаны именно с творчеством, а дальше уже посмотрим. Одно дело, чего ты хочешь, а другое, что ты можешь. Посмотрим. Как Бог даст.

Анна:
Ну и напоследок, скажите, что вы хотели бы пожелать казакам, казачкам, людям, занимающимся казачьей культурой и самой возрождающийся вот уже 20 с лишним лет казачьей культуре, песенной в первую очередь?

Максим:
Тем идейным вдохновителям, которые действительно делают это бравое дело в возрождении казачьей культуры, я бы хотел пожелать терпения, потому что это очень сложный путь. Почему сложный? Потому что культура, как таковая, вообще в принципе мертва. Поэтому не просто возрождать культуру, а хотя бы держаться на плаву, в отличие от основной массы, которая слушает в большинстве своём зарубежную музыку и служит идеологии, этим испорченным зарубежным идеалам. Противостоять очень сложно в этой жизни, а возрождать ещё сложнее. Не падать в болото это одно, а из этого болота пытаться сделать чистую воду гораздо сложнее. Поэтому терпения. Люди культуры, действительно, с одной стороны, счастливые люди, с другой же, мне их очень жаль. Потому что я сам таковым являюсь, являюсь заложником ситуации. Потому что хочешь нести культуру в массы, но понимаешь, что, если будешь заниматься этим круглые сутки, ты просто помрёшь от голода, а уж говорить про создание семьи и воспитание детей в нынешнее время — это просто невозможно. Уйти куда-нибудь в лес и жить на одной картошке, содержать семью возможно, но, когда и как ты будешь возрождать культуру? Никак. Поэтому приходится стараться совмещать. Приходится работать в культуре, параллельно работать, так называемым артистом, ведь работать казаком невозможно же, правда? Артистом жанра. Поэтому я желаю терпения.

И ещё желаю быть самим собой. Не врать себе на самом деле, кто ты есть. Не строить из себя лжеказаков, ударяя себя в грудь, при этом трусливо убегать при разговоре о каких-то военных действиях. Не бить себя в грудь, что мы православные, при этом опрокидывая очередную стопку алкоголя в свой рот и закуривая сигарету. Говорить, что мы казачки и при этом ходить по ночным клубам. Говорить, что мы казачки и не знать, что такое целомудрие и нравственность. Говорить, что мы казаки и просто быть… противоположными этому направлению, не зная, что значит — быть казаками. Этих вопросов множество и их можно много перечислять, что значит быть казаком и быть не казаком. Достаточно, по моему мнению, быть честным и порядочным человеком. А потом уже глядишь, в тебе проснётся что-то своё, истинно народное, истинно казачье. Мы привыкли говорить, к сожалению, что мы казаки, а по большому счёту, люди на нас смотрят и говорят: «Господи, упаси Бог нас быть таким казаком». Желаю всем не уклоняться от Бога. Ведь Божий промысел творит чудеса. Бог должен оставаться на первом месте, и мы не должны забывать, что Он творец нашей судьбы и это самое-самое главное.

​Анна:
Спасибо вам большое от лица интернет-журнала «Свет Станиц»! Очень подробный интересный рассказ!

беседовала Анна Понарская

Максим Никитин
солист Московского Казачьего Хора
потомок донских казаков